ПИАНИСТКА

Режиссер: Михаэль Ханеке В главных ролях: Изабель Юппер, Анни Жирардо, Бенуа Мажимель

Ах, эта чёрная Луна, как крепко обнимаешь моё Солнце… Чёрная Луна - Лилит, древняя тень, предшествовавшая Еве- терпеливой и добродетельной подруге Адама. Чёрная Луна, Лилит- либидо, властное, ненасытное, жестокое, заряжающее звериной силой, которая уводит вглубь, в норы подсознанья. Либидо давит, если оно голодно, ломает по швам, рвёт душу, требуя насыщения. Либидо давит, но… есть формула по которой можно вогнать свои страсти в плодотворное русло, это либидо + любовь + творчество= гармония.
Жуткий шёпот девчонки, сидящей сзади меня в зале "Авроры" на просмотре "Пианистки" Хайнеке "Она, что, совсем…?"Да, похоже почти "совсем" умница Эрика на грани между излечивающей душу и тело любви и мракобесием легенды, что талант должен быть одинок. Что все радости плоти, извращённые гордостью и боязнью попасть в ловушку любви, которая является с испокон веков актом парным, а значит зависимым от… существ, с другой планеты- планеты мужчин, от которых так душераздирающе пахнет животным, властью, хаосом.

Он влюблен, но не на столько, чтобы принять все предлагаемые ему извращения. Она же не оставляет ему ни выбора, ни шанса на нормальные отношения…

На последнем ММКФ Пианистку показали в качества фильма-сюрприза. Ажиотаж был огромный. Фильм тогда не удалось посмотреть даже всем журналистам. Ни на один другой фильм из включенных в программу Московского Международного кинофестиваля (как конкурсного,так и внеконкурсного показов) не было такого столпотворения и ажиотажа прессы. Это лучший фильм, который мне посчастливилось увидеть за прошедший год. Вот оно, кино, ради которого стоит пересмотреть десятки средненьких фильмов!

И самое страшное от них происходит самое странное чудо на свете - дети. Они как шпионы проникают в твоё тело, закрепляются там и сосут, сосут твою талантливую индивидуальность, подчиняя и изучая тебя, делают из гордой одинокой птицы курицу. Как страшны эти мужчины! Правда? Как страшны люди! Правда? Как страшна жизнь… Уйти, уйти в музыку, которую слышишь, которую понимаешь, как человеческую речь, но ты только гениальный исполнитель и в твоём почитании кумира фанатизм матери, хранящей комнату исчезнувшего сына в мемориальной неприкосновенности. Ничего своего, гений Шумана, гений Шуберта не может быть запачкан вольностями смертных.

А Эрика, хоть и профессор, но смертна, она только талантливый исполнитель. Она - гениальные руки, но не душа, которая рождает своё. Она выстрадала право предаться своим кумирам в музыке. За спиной тень безумного отца, умершего в клинике в Швейцарии, деспотизм матери, сжигаемой огнём тщеславной любви и жуткий труд, труд, труд, которому мешает всё. О, где вы, крылья Моцарта. Жизнь служителя и жизнь творца, разные вещи. Что положено Юпитеру, то не положено кому- то…
Не положено любить и отдаваться, не положено жить своей жизнью, а в случае Эрики, не положено иметь свою собственную постель, она спит с матерью, а ей уже не двенадцать лет, ох далеко не юна пианистка, но так похожа на девочку, упавшую в обморок от вида первых месячных, в своём страхе перед жизнью, не имеющая даже своего индивидуального лежбища и это чтобы сохранить свободу от мужчин? Спастись на морщинистой материнской груди? А либидо балуется, озорничает, вырывается из узды и в такой затейливой форме, что киноповествование приводит зрителей в замешательство - то ли плеваться, то ли смеяться. Источник сладострастия, отвлекающий от работы надо казнить, источник находится в её собственной утробе, в её лоне и берётся опасная бритва и брызжет кровь на стенку ванны. Я думала вены, пальцы, всё что угодно, но только не это- казнь своей женской сущности. А ведь любовь только пролетела над Эрикой прекрасной птицей, хотела доверчиво сесть ей на плечо, а она- пианистка отмахнулась от неё, как от грязной вороны. Но мстит оскорблённая любовь, корёжит либидо и вот распростёршись на грязном полу она уже покорная раба. Но душа поссорилась с телом и самое время проколоть сердце под блузкой кухонным ножом, но сердце закопано глубоко, нож не достал, пианистка будет жить! Но как?
-Елена Клингоф-