MY POEMS 1999
Я не могу тебя обидеть
Слижи скорее кровь с губы,
Пока никто её не видел.
Нас бог смирением обидел,
Мы- своей дерзости рабы.
На всё для всех предписан срок,
Так долго не парят на свете,
А мы, капризные, как дети,
Паденье- нам не впрок урок.
Сотри слезу и отвернись,
Я не хочу гримасы видеть,
Я не могу тебя обидеть,
Как ты не бейся и не злись.
И не играй со мной в игру,
Где есть страдалец и мучитель,
Я не могу напялить китель,
И страстно гладить кобуру.
Слижи скорее кровь с губы,
Зачем смущать меня испугом,
Моё призвание быть другом,
А не приманкой для толпы.
июнь 1999 г.
Ты
Как удобна японцев манера-
Покоряться под натиском силы.
Но не станет гранитом фанера,
И не будет противное милым.
Как удобно растаять и слиться,
Не заметив, что нет тебя больше,
Как приятно, наверно, забыться
И тянуть в полусне этом дольше.
Ты. И мир я раскрасила цветом.
Ты. И травы под снегом не вянут.
Ты. И мысли, как бабочки летом.
Ты. И узел надежды затянут.
Как удобна японцев манера-
Покоряться, смиряться и гнуться.
Но меня же сожжёт моя вера,
Если только решусь оглянуться.
Оглянувшись, не зная ответа
На вопросы, что кровь разъедают,
Вспомню я, существует примета
Только тех, кто забыл забывают.
А я помню, цепляясь за числа,
Составляя из дат заклинанья,
Песни ветра, лишённые смысла,
Заглушают ночные признанья.
Бесы
( К Достоевскому, с любовью )
Бесы бродят между нами,
И кривляясь за спиною,
Притворяясь колдунами,
Смертным не дают покоя.
Подбивают на ужимки,
На немыслимые трюки.
Назначают день поимки,
День удачи, день разлуки.
За нос укусить прилюдно
На изысканном фуршете,
И не жданно, беспробудно
Разгуляться по планете
Нас толкают эти бесы.
Устоять не каждый может,
Бесшабашного повесу
Полуночный стыд не гложет.
И сконфуженные лица-
Лучшая всему награда.
Но холодная столица отвернулась,
Ей не надо.
Пусть блажат мечтой кумира,
Пусть топор ласкают оком,
Нравы Северной Пальмиры
Не смутить в порыве строгом.
Чётких линий интересы,
Город режут секторами.
И о стены бьются бесы,
И заигрывают с нами.
Это было, это будет,
Роль Ставрогина извечна.
Мастерят кумиров люди,
Их стряпня не безупречна.
Спит Раскольников в каморке,
Третий день не умываясь,
А в просвет оконной створки,
Бесы лезут, ухмыляясь.
Что винить жару в июле,
Нищету, унынье, стрессы?
Страж уснул на карауле,
Разум спит- ликуют бесы
июль 1999 г.
Я мыла в старом замке пол
(из воспоминаний моей бабушки)
Руины любят красоту,
И даже в разбомблённом замке,
Я наводила чистоту,
Стирала пыль с портретов в рамке.
Я китель сбросила на стул,
Почтенный стул с резною спинкой,
И с чучел скабрезных акул
Слетала пыль времён с искринкой.
Я зеркалам вернула блеск,
Тем, что спасти мне удалось.
Разбитых окон жуткий треск,
Драпировала, чем пришлось.
Перила лестницы витой
Я натирала воском свеч,
И покрывалом, как фатой,
Постель рядила в место встреч.
И гимнастёрку расстегнув,
Я принесла ведро воды.
И юбку шибко подоткнув,
Смывала с мрамора следы.
Следы войны, кирзы в крови,
Следы войны, подтёки слёз,
Следы войны, в канун любви,
От грязи дней к вершинам грёз.
Я мыла в старом замке пол,
И вдруг, откуда не возьмись,
Мальчишка раненный вошёл,
Глаза его в меня впились.
На мокрый отблеск мокрых икр
Смотрел он дико, не стыдясь,
И видно вспомнив прелесть игр,
Он ухмыльнулся мне скривясь.
Из под бинтов сочилась кровь,
Слабел он явно на глазах.
Так началась моя любовь,
Сжигая льды на полюсах.
Мой жалкий скарб немецких слов
Приумножался с каждым днём,
Ночами я не знала снов,
Всё было в нём, мальчишке том.
Война, конечно боль и кровь,
Но, видно, слишком заплатив,
Я обрела на ней любовь,
Лишь в старом замке пол помыв.
июль 1999 г.
Чёрный плющ
И в изломы этих рук,
Попадаясь словно в сеть,
Не мешал бы лишь испуг,
Мне б его сломать успеть.
И в разлёты этих глаз,
Опаляясь как свеча,
Приковаться в сотый раз,
Не найдя к себе ключа.
Ключ от той двери, что в даль,
Ключ заброшен далеко.
Мне бы выветрить печаль,
Да не так это легко.
Лист дырявый, клёна лист
Солнцем был, шутя прожжён.
Свист звериный, ветра свист,
В снах рассветных сбережён.
А на ступенях к ночи,
В сплошном ковре дождя
Тот ветер напророчил
И описал тебя.
А за тобою пламя,
И взгляд из- синя, бел.
Закроем двери сами,
Чтоб ветер не успел.
май 1999 г.
Россия
Россия... Странная страна?
Россия...Здесь страстями правят
Мессия, рядом сатана
И мрак и свет друг друга давят.
Земля снегов, медвежьих чувств,
Блудниц невинных грех святой,
Земля возвышенных безумств,
Где главный страх тоски глухой.
Князь Мышкин дела не спасёт,
Не разведёт беду руками.
В пургу на тройке унесёт
Рогожин с дикими глазами.
Всегда туда, где горячо,
Где забываешь всё, что было.
Всегда за сильное плечо,
Под буйный нрав от дум унылых.
Пурга и иней в бороде,
И глаз безумных пропасть близко,
И мысль, что никогда, нигде
Так высоко и сразу низко
Не упадёшь и не взлетишь.
Рогожин крепко вожжи держит
Не увильнёшь и не схитришь.
Он любит? Да, но вдруг зарежет?
1999 г.
Детских страхов следы
В доме жил сумасшедший,
В три часа по субботам
Мыл он стены терассы,
В дрожь вводя пауков.
Куст сирени, отцветший,
Как фонтан кашалота,
Шланг взрывал водной массой,
Не щадя лепестков.
В доме жил сумасшедший. Раньше был он тихоня,
И читал много разных поучительных книг,
Но в армейский период, Неизбежно пришедший,
Он к бревну головой неудачно приник.
С этих пор скромный мальчик всё чудил по субботам,
То кидал в нас лопатой через двор из окна,
То по будням, когда взрослый люд по работам,
Наши клумбы золой посыпал до темна.
Его брали с поличным, его долго лечили,
Но вернувшись, он снова удивлял тихий дом.
Даже стало привычным, даже стало обычным,
То присутствие страха за оконным стеклом.
Детских страхов следы, как зудящие шрамы,
Нас вгоняют порою в слепой лабиринт.
И пройти все ходы, и не падая в ямы
Стало делом судьбы, запелёнутой в бинт.
Special thanks toEde for help with music and Midi-player on this page
